Директор и замдиректор, решившие поприсутствовать, были очень довольны. Отвели меня к себе, и я стал обладателем массивных деревянных часов с маятником, которые прекрасно смотрелись бы в интерьерах девятнадцатого века. Ну, хоть без цепей и кукушки, и то уже неплохо.

Вечером, вспомнив, что обещал отцу держать ситуацию под контролем, поинтересовался у жены за ужином, ходит ли на занятия Диана. Галия ответила, что за всю неделю та хорошо, если на половине пар была. А сегодня её вообще весь день не было.

Странно. Мне показалось, что мы с Фирдаусом сошлись во мнении, что образование Диане получить обязательно надо. Хорошо, что взял у него номер домашнего телефона. Решил прояснить этот вопрос, не откладывая.

Трубку ливанец взял не сразу, голос мне показался усталым и раздраженным. Что там у них происходит?

Услышав, что это я, Фирдаус сразу переобулся и стал вежливым и внимательным. Оказывается, он занялся вопросом вывоза Дианы за рубеж на новый год. Они сегодня мотались по инстанциям, пытаясь выяснить, что для этого нужно. Глубокое разочарование слышалось в его интонациях.

Ха-ха два раза! Я постарался обуздать иронию, чтоб не ляпнуть чего расстроенному человеку. Да, сынок, жизнь — это боль…

Он жаловался, что Диана может покинуть СССР, только будучи его официальной женой. А как он женится, если не может её вывезти домой?

— Ну, какие проблемы? — усмехнувшись, спросил я. — Женись здесь по нашим обычаям и законам, вези её к себе и потом снова женись, но уже по-вашему. Делов-то?.. У меня у самого две свадьбы было: одна в Москве с друзьями и вторая в Святославле с родственниками.

На несколько секунд Фирдаус завис. Похоже, ему такая идея в голову не приходила.

— Я понял! — услышал, наконец, я в трубке. — Спасибо тебе большое за совет. Это может быть отличным выходом из ситуации.

Он попрощался и положил трубку, даже не дождавшись моего ответного «Пока!». Какой горячий житель Востока — идея, похоже, всецело им овладела, и он спешит ее реализовать. Это глубоким вечером-то, когда все уже закрыто… Ничего, завтра еще узнает про очереди в загсах.

И вот тут я уже сам задумался. Похоже, Сатчан такие вопросы умеет решать на раз, судя по моему личному опыту. Стоит ли мне, когда ливанца запишут жениться куда-нибудь на февраль, вмешаться в этот процесс и ускорить его?

Долго не думал, решил, что игра стоит свеч. Сестренку сбыть с рук необходимо поскорее. Парень Фирдаус молодой, нервы еще не истрёпанные. Про «совет да любовь» я буду кричать вполне искренне, и хочется сделать это поскорее. Так что завтра снова наберу, и предложу свою помощь, если нужно.

Какой интересный поворот! Похоже, что нас ждёт интернациональная свадьба в ближайшее время…

Позвонил отцу, на всякий случай. Решил подготовить его к возможному изменению статуса Дианы. Начал с того, что рассказал ему, что Диана не просто так прогуливает занятия в институте, а решает с женихом возникшие бюрократические проблемы.

Отцу чуть плохо не стало при слове жених. Немного придя в себя, он разразился ругательствами в адрес Фирдауса.

— Какая свадьба! Они же только познакомились! Он ведь иностранец! Если бы знал, что он прямо сейчас женитьбу затеет, я бы не разговаривал с ним так вежливо! — кричал он.

Оказалось, Диана ему тоже устроила встречу со своим ливанцем. Знакомство прошло у них натянуто. Батя до сих пор не мог смириться с тем, что дочь выбрала иностранца.

— Что ей, своих парней мало, советских⁈ — с возмущением кричал мне в трубку он.

О том, что нам, очень вероятно, в скором времени предстоит гулять на их свадьбе, решил отцу пока не говорить. Пусть успокоится немного, смирится с выбором дочери.

— Пап, Диана, в любом случае, будет учиться. Так сказал Фирдаус. У них сейчас есть некоторые трудности с преодолением формальностей, они этим занимаются, надеюсь, всё преодолеют. Но тебе, похоже, с этой сессией придется Диане помогать. Я поговорю с ней, чтобы она, что сможет, сама сдала. Но в остальном…

— Да помогу, пропади всё пропадом!.. — вскричал отец.

— Пап. Ничего плохого ещё не случилось. Не трепи себе нервы заранее, — уговаривал я его. — Будем решать проблемы по мере их появления.

На самом деле, позвонив отцу, я хотел настроить его, чтобы он, на правах родителя, обсудил с женихом дочери все подробно: и про свадьбу, и про дальнейшую жизнь. Но в процессе разговора передумал. Отец явно не в состоянии сейчас мыслить рационально на этот счет, и к будущему зятю очень предвзят. Только инфаркт заработает или еще подерется с будущим зятем… Международного скандала нам только не хватало.

Сообразил, и почему он так к этому относится — боится, что у него проблемы на работе возникнут, если у него дочь за иностранца выйдет. КГБ у нас организация очень подозрительная, и он вряд ли хочет вот так запросто попасть в поле зрения этой организации. Может, он мечтает стать деканом… Ну да, для декана такая родственница точно помехой может стать.

Оп-па! А ведь то же самое можно сказать и про меня. Хотя со мной легче — я уже точно в поле зрения КГБ попал. Но что хорошо, я и не рвусь занимать после окончания вуза какие-то крутые должности, где сестра, находящаяся замужем за иностранцем, станет препятствием. Для меня, может, такое замужество Дианы станет еще и плюсом — мне попросту не будут делать таких предложений после возражений КГБ, не нужно будет и от них отказываться.

Придётся самому с этим вопросом про замужество разбираться. Надо будет подъехать к Фирдаусу как-нибудь вечером, поговорить без Дианы как мужик с мужиком.

Вернувшись домой, застал скандал между Инной и Петром. Точнее, скандалила сестра. Как я понял, Пётр предложил ей завтра поехать с нами в Мытищи, посмотреть там своим женским взглядом, может ей захочется сразу уборку начать, квартиру в порядок приводить…

Инну, по всему было видно, категорически не интересовало собственное жильё. Наблюдая за ней, понял, что она просто саботирует переезд, всячески его оттягивая и надеясь непонятно на что. В конце перепалки Инна заявила, чтобы мы ехали сами и делали там, что хотим, ей всё равно. Пётр разнервничался и ушёл на лестницу курить.

— Инна, — сел я на кухне за стол напротив сестры. — Вот зачем ты сейчас рубишь сук, на котором сидишь? — спокойно спросил я ее. — Ты почему не ценишь усилий мужа по обустройству вашей жизни? Думаешь, ему легко было в такие краткие сроки малосемейку для вас выбить? Ты, если не веришь, поговори на работе, что они тебе могут предложить в плане жилья? Спроси, когда ты там сможешь рассчитывать на что-то, да хоть на комнату в Подмосковье? Гарантирую, тебя очень сильно не порадует ответ!

Инна сидела на табурете, поджав ноги и обхватив колени руками с независимым видом, не собираясь никого слушать и, тем более, прислушиваться. Но и не уходила с кухни. Поэтому я продолжал.

— Когда ты однажды осознаешь, что Петру очень многого удалось добиться за короткий срок, тебе будет очень стыдно. И хорошо, если тебе ещё будет, у кого попросить прощения, — сестра взглянула на меня презрительно, типа, да куда вы все денетесь. — Напрасно ты так уверена, что нормальный умный мужчина будет бесконечно биться лбом в закрытую дверь. Он не баран. Однажды он решит: «Да какого чёрта⁈ Что я тут делаю? Что бы ни сделал — всё плохо, всё не так. Наверное, у неё есть вариант получше меня. Пойду тоже искать себе ту, которую устрою. Надоело быть мальчиком для битья».

— Ну и пусть идёт! — вдруг заявила Инна. Как раз Пётр вошёл в квартиру в этот момент и предпочел скрыться в комнате.

— Ты в своём уме? — ошарашенно уставился я на сестру. — А детей твоих кто будет поднимать? Я? Я своих хочу. Знаешь, на беременность многое можно списать, но не идиотизм. Он, дорогая моя, врождённый. И, поскольку раньше у тебя такого диагноза не было, значит и сейчас симулируешь. Так что давай-ка ты возьми себя в руки, собирайся и на выходных поедешь с нами. Обустраивай своё собственное гнездо. А то, как кукушонок. Всех растолкала, место заняла… Хватит. И ладно бы вам жить негде было. Я вообще тебя не понимаю! Ты ведёшь себя настолько недальновидно! Я же в следующий раз, прежде, чем тебе помощь предложить, тысячу раз подумаю, а оно мне надо?